Неточные совпадения
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и
почитаю, как
отца моего, на сих днях
в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она себе, вникая
в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с
отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы скрыть их, она порывисто встала и
почти выбежала на террасу.
Вронский никогда не знал семейной жизни. Мать его была
в молодости блестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и
в особенности после, много романов, известных всему свету.
Отца своего он
почти не помнил и был воспитан
в Пажеском Корпусе.
Но
в жизни все меняется быстро и живо: и
в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками,
отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей
отцу Чичикова, занимавший
почти все должности
в доме.
Из данной
отцом полтины не издержал ни копейки, напротив —
в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость
почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно.
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли всё;
Она влюблялася
в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но
в книгах не видал вреда;
Он, не читая никогда,
Их
почитал пустой игрушкой
И не заботился о том,
Какой у дочки тайный том
Дремал до утра под подушкой.
Жена ж его была сама
От Ричардсона без ума.
И там же надписью печальной
Отца и матери,
в слезах,
Почтил он прах патриархальный…
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут…
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки
в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
Я сочувствовал его горю, и мне больно было, что
отец и Карл Иваныч, которых я
почти одинаково любил, не поняли друг друга; я опять отправился
в угол, сел на пятки и рассуждал о том, как бы восстановить между ними согласие.
Шестнадцатого апреля,
почти шесть месяцев после описанного мною дня,
отец вошел к нам на верх, во время классов, и объявил, что нынче
в ночь мы едем с ним
в деревню. Что-то защемило у меня
в сердце при этом известии, и мысль моя тотчас же обратилась к матушке.
Вы слышали от
отцов и дедов,
в какой
чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки.
Так к году Лев-отец не шуткой думать стал,
Чтобы сынка невежей не оставить,
В нем царску
честь не уронить,
И чтоб, когда сынку придётся царством править,
Не стал бы за сынка народ
отца бранить.
Я знал, что
отец почтет за счастие и вменит себе
в обязанность принять дочь заслуженного воина, погибшего за отечество.
«Зубатов — идиот», — мысленно выругался он и, наткнувшись
в темноте на стул, снова лег. Да, хотя старики-либералы спорят с молодежью, но
почти всегда оговариваются, что спорят лишь для того, чтоб «предостеречь от ошибок», а
в сущности, они провоцируют молодежь, подстрекая ее к большей активности.
Отец Татьяны, Гогин, обвиняет свое поколение
в том, что оно не нашло
в себе сил продолжить дело народовольцев и позволило разыграться реакции Победоносцева. На одном из вечеров он покаянно сказал...
Вообще все шло необычно просто и легко, и
почти не чувствовалось, забывалось как-то, что
отец умирает. Умер Иван Самгин через день, около шести часов утра, когда все
в доме спали, не спала, должно быть, только Айно; это она, постучав
в дверь комнаты Клима, сказала очень громко и странно низким голосом...
Но, когда он видел ее пред собою не
в памяти, а во плоти,
в нем возникал
почти враждебный интерес к ней; хотелось следить за каждым ее шагом, знать, что она думает, о чем говорит с Алиной, с
отцом, хотелось уличить ее
в чем-то.
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой
почти до пояса, с глазами быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с
отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были
в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Возможен ли лозунг — Россия, отечество
в стране, где непрерывно развертывается драма раскола
отцов и детей, где
почти каждое десятилетие разрывает интеллигентов на шестидесятников, семидесятников, народников, народовольцев, марксистов, толстовцев, мистиков?..»
Агафья с
отцом не жила, он выдал ее замуж за старшего дворника,
почти старика, но иногда муж заставлял ее торговать пивом
в пивнухе тестя.
Шестнадцатилетний Михей, не зная, что делать с своей латынью, стал
в доме родителей забывать ее, но зато,
в ожидании
чести присутствовать
в земском или уездном суде, присутствовал пока на всех пирушках
отца, и
в этой-то школе, среди откровенных бесед, до тонкости развился ум молодого человека.
Сестра была блондинка, светлая блондинка, совсем не
в мать и не
в отца волосами; но глаза, овал лица были
почти как у матери.
Короче, я объяснил ему кратко и ясно, что, кроме него, у меня
в Петербурге нет решительно никого, кого бы я мог послать, ввиду чрезвычайного дела
чести, вместо секунданта; что он старый товарищ и отказаться поэтому даже не имеет и права, а что вызвать я желаю гвардии поручика князя Сокольского за то, что, год с лишком назад, он,
в Эмсе, дал
отцу моему, Версилову, пощечину.
Я с самого детства привык воображать себе этого человека, этого «будущего
отца моего»
почти в каком-то сиянии и не мог представить себе иначе, как на первом месте везде.
Один только
отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как
почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни
в ком: ни на море, ни на суше, ни
в людях, ни
в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному
в его глазах предмету, которая стояла
в его каюте и отнимала у него много простора и свету.
Весной, пока Виктор Васильич жил на поруках у
отца, Веревкин бывал
в старом бахаревском доме
почти каждый день.
Надежда Васильевна после рождества
почти все время проводила
в своей комнате, откуда показывалась только к обеду, да еще когда ходила
в кабинет
отца.
Отец трепетал над ним, перестал даже совсем пить,
почти обезумел от страха, что умрет его мальчик, и часто, особенно после того, как проведет, бывало, его по комнате под руку и уложит опять
в постельку, — вдруг выбегал
в сени,
в темный угол и, прислонившись лбом к стене, начинал рыдать каким-то заливчатым, сотрясающимся плачем, давя свой голос, чтобы рыданий его не было слышно у Илюшечки.
— Вздор! — крикнул Иван Федорович
почти в исступлении. — Дмитрий не пойдет грабить деньги, да еще убивать при этом
отца. Он мог вчера убить его за Грушеньку, как исступленный злобный дурак, но грабить не пойдет!
Заметьте, он выдал документ, и существует письмо его,
в котором он от остального
почти отрекается и этими шестью тысячами препирание с
отцом по наследству оканчивает.
И вот
в этот месяц безнадежной любви, нравственных падений, измены своей невесте, присвоения чужих денег, вверенных его
чести, — подсудимый, кроме того, доходит
почти до исступления, до бешенства, от беспрерывной ревности, и к кому же, к своему
отцу!
Ее, «погубительницу Федора Павловича и несчастного сына его», видали наши дамы и прежде, и все,
почти до единой, удивлялись, как
в такую «самую обыкновенную, совсем даже некрасивую собой русскую мещанку» могли до такой степени влюбиться
отец и сын.
Было ему лет семьдесят пять, если не более, а проживал он за скитскою пасекой,
в углу стены,
в старой,
почти развалившейся деревянной келье, поставленной тут еще
в древнейшие времена, еще
в прошлом столетии, для одного тоже величайшего постника и молчальника,
отца Ионы, прожившего до ста пяти лет и о подвигах которого даже до сих пор ходили
в монастыре и
в окрестностях его многие любопытнейшие рассказы.
Увы, столь многие из современных
отцов лишь не высказываются столь цинически, как этот, ибо лучше воспитаны, лучше образованны, а
в сущности —
почти такой же, как и он, философии.
— Это он
отца,
отца! Что же с прочими? Господа, представьте себе: есть здесь бедный, но почтенный человек, отставной капитан, был
в несчастье, отставлен от службы, но не гласно, не по суду, сохранив всю свою
честь, многочисленным семейством обременен. А три недели тому наш Дмитрий Федорович
в трактире схватил его за бороду, вытащил за эту самую бороду на улицу и на улице всенародно избил, и все за то, что тот состоит негласным поверенным по одному моему делишку.
— То ли еще узрим, то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но
отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много
в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но
почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Но его мало слушали, и
отец Паисий с беспокойством замечал это, несмотря на то, что даже и сам (если уж все вспоминать правдиво), хотя и возмущался слишком нетерпеливыми ожиданиями и находил
в них легкомыслие и суету, но потаенно, про себя,
в глубине души своей, ждал
почти того же, чего и сии взволнованные,
в чем сам себе не мог не сознаться.
Наступает и
в народе уединение: начинаются кулаки и мироеды; уже купец все больше и больше желает
почестей, стремится показать себя образованным, образования не имея нимало, а для сего гнусно пренебрегает древним обычаем и стыдится даже веры
отцов.
Деда его, то есть самого господина Миусова,
отца Аделаиды Ивановны, тогда уже не было
в живых; овдовевшая супруга его, бабушка Мити, переехавшая
в Москву, слишком расхворалась, сестры же повышли замуж, так что
почти целый год пришлось Мите пробыть у слуги Григория и проживать у него
в дворовой избе.
Но он с негодованием отверг даже предположение о том, что брат мог убить с целью грабежа, хотя и сознался, что эти три тысячи обратились
в уме Мити
в какую-то
почти манию, что он считал их за недоданное ему, обманом
отца, наследство и что, будучи вовсе некорыстолюбивым, даже не мог заговорить об этих трех тысячах без исступления и бешенства.
По смерти ее с обоими мальчиками случилось
почти точь-в-точь то же самое, что и с первым, Митей: они были совершенно забыты и заброшены
отцом и попали все к тому же Григорию и также к нему
в избу.
Любил книгу Иова, добыл откуда-то список слов и проповедей «Богоносного
отца нашего Исаака Сирина», читал его упорно и многолетно,
почти ровно ничего не понимал
в нем, но за это-то, может быть, наиболее ценил и любил эту книгу.
— Сделайте одолжение, почтенный
отец, засвидетельствуйте все мое глубокое уважение
отцу игумену и извините меня лично, Миусова, пред его высокопреподобием
в том, что по встретившимся внезапно непредвиденным обстоятельствам ни за что не могу иметь
честь принять участие
в его трапезе, несмотря на все искреннейшее желание мое, — раздражительно проговорил монаху Петр Александрович.
— Признаю себя виновным
в пьянстве и разврате, — воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным,
почти исступленным голосом, —
в лени и
в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно
в ту секунду, когда подсекла судьба! Но
в смерти старика, врага моего и
отца, — не виновен! Но
в ограблении его — нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор!
Лопуховы бывают
в гостях не так часто,
почти только у Мерцаловых, да у матери и
отца Мерцаловой; у этих добрых простых стариков есть множество сыновей, занимающих порядочные должности по всевозможным ведомствам, и потому
в доме стариков, живущих с некоторым изобилием, Вера Павловна видит многоразличное и разнокалиберное общество.
Для содержания сына
в Петербурге ресурсы
отца были неудовлетворительны; впрочем,
в первые два года Лопухов получал из дому рублей по 35
в год, да еще
почти столько же доставал перепискою бумаг по вольному найму
в одном из кварталов Выборгской части, — только вот
в это-то время он и нуждался.
Лопухов с очень ранней молодости,
почти с детства, добывал деньги на свое содержание; Кирсанов с 12 лет помогал
отцу в переписывании бумаг, с IV класса гимназии тоже давал уже уроки.
Владимир Дубровский несколько раз сряду перечитал сии довольно бестолковые строки с необыкновенным волнением. Он лишился матери с малолетства и,
почти не зная
отца своего, был привезен
в Петербург на восьмом году своего возраста; со всем тем он романически был к нему привязан и тем более любил семейственную жизнь, чем менее успел насладиться ее тихими радостями.
— А наконец 17… года сентября 6-го дня
отец его волею божиею помер, а между тем он проситель генерал-аншеф Троекуров с 17… года
почти с малолетства находился
в военной службе и по большой части был
в походах за границами, почему он и не мог иметь сведения, как о смерти
отца его, равно и об оставшемся после его имении.
Моя мать действительно имела много неприятностей. Женщина чрезвычайно добрая, но без твердой воли, она была совершенно подавлена моим
отцом и, как всегда бывает с слабыми натурами, делала отчаянную оппозицию
в мелочах и безделицах. По несчастью, именно
в этих мелочах
отец мой был
почти всегда прав, и дело оканчивалось его торжеством.
Как-то утром я взошел
в комнату моей матери; молодая горничная убирала ее; она была из новых, то есть из доставшихся моему
отцу после Сенатора. Я ее
почти совсем не знал. Я сел и взял какую-то книгу. Мне показалось, что девушка плачет; взглянул на нее — она
в самом деле плакала и вдруг
в страшном волнении подошла ко мне и бросилась мне
в ноги.
Визиты княгини производили к тому же
почти всегда неприятные впечатления, она обыкновенно ссорилась из-за пустяков с моим
отцом, и, не видавшись месяца два, они говорили друг другу колкости, прикрывая их нежными оборотами,
в том роде, как леденцом покрывают противные лекарства.